Талахар закашлялся, выныривая из липкого мрака забвения, в котором пребывало его сознание (можно обойтись без этого). Темнота перед глазами не спешила полностью рассеиваться, а правый бок тут же дал о себе знать, отозвавшись на прикосновение вспышкой боли. Да’свай застонал и, чуть приподнявшись, осмотрелся. Он лежал на краю луга рядом с искажённым лесом (так это всё же не название?), из глубины которого раздавались звуки странные и пугающие. Талахар поднялся и побрёл прочь от леса, разыскивая ближайший источник воды. Им оказался небольшой шумный ручеёк, бегущий весело и стремительно меж больших камней, торчавших посреди луга. Талахар тяжело опёрся о камень и достал котелок. (из игрового инвентаря? Мб поведать откуда, всё же, а то нам неясно) Заполнив его водой, он развёл огонь и повесил котелок греться, пока сам он (нинужна) избавлялся от доспеха. Рана, открывшаяся ему (она открыла ему свою душу и помыслы, понял я. Или рана открылась, когда он её коснулся? Лучше написать иначе – рана, которую он увидел или типа того. Или просто – рана.), была небольшой, но пугающей: тонкая полоска крови на коже и странное сероватое сияние внутри раны (лишнее. Или «внутри пореза\рассечения»). Дождавшись, пока вода прогреется достаточно, Талахар старательно промыл рану, но сияние по-прежнему было в ней (это моргульский клинок, Фродо! Алсо, «сияние было в ней» не очень хорошо звучит имхо).

— Обитель, и почему мне так не везёт? — он ещё раз взглянул на рану и достал из костра под котелком головню. — Проклятые Древние, проклятый Даванор, проклятое…  треклято проклятая (ругаться в Обители явно не учат) кровь Теанара, чтоб мне провалиться, ааа!

Я, конечно, не специалист, но прижигать рану деревом это как-то необычно. Обычно всё-таки это делают металлом

Талахар дрожащей рукой отбросил головню и быстро перевязал рану, превратившуюся теперь в довольно крупный ожог. Продолжая проклинать всех, кого только мог вспомнить, особо упоминая настоятеля Обители, он потушил огонь костра, убрал котелок и двинулся на восток. Целью его был город Налаатэр, славящийся тем, что на его рынках можно было купить любой артефакт. Ещё два дня пути, и он попадёт туда. И там он сможет приступить к выполнению задания настоятеля.

Путь да’свай оказался довольно безопасным. Дважды Талахар встречал странных тварей, шипящих на да’свай (на него), но стремительно уходящих от него (нинужна), стоило человеку приблизиться к ним. Так что всё обошлось без неожиданных приключений. И Талахар добрался до Налаатэра к середине второго дня с тех пор, когда он вырвался из проклятого леса. Сам город не произвёл на Талахара никакого (так уж никакого?) впечатления. Покосившиеся серые здания вросли в землю настолько плотно, что, казалось, видны были только их верхушки. Город начинался неожиданно — Талахар ещё шагал по траве, а в следующее мгновение её заменила каменная мостовая. Хотя трава росла между камнями мостовой, так что да’свай не поручился бы, что шёл до этого по земле. Возможно, и до этого под завесой из травы скрывались камни.